Все началось в тот день, когда у него стали выпадать ногти. Кто бы мог подумать - мужчина в самом расцвете сил, которому не исполнилось и шестидесяти, а уже на пенсию. Он говорил, что не стар, что еще способен растормошить свои дряблости, но его никто не слушал. Первый симптом старости - выпадение ногтей. И все тут.
Гер стоял на крыльце этого чертова дома и пытался понять, где тут дверь, а где окна. Ветер колыхал кресло-качалку, словно убаюкивая кого-то невидимого, резкими порывами раздвигал седину на голове и чесал скальп. За спиной вырастал небольшой сад. Скрюченные в приступе яблони гадили коричневыми листьями прямо на дорогу перед домом.
Рука, сжимавшая чемодан, начинала затекать. Гер сплюнул на террасу и постучал в дверь. Через минуту окно справа открылось, и навстречу вышел портье в белых перчатках. Или крупье? Черт их разберет...
- Добро пожаловать в 'Вест-Хиллз-Броудз'! - выпалил он и потянулся за чемоданом.
Гер крепче сжал ручку.
- Это идиотское название ты сам придумал? - Он отдернул багаж к себе, но парень вцепился в саквояж двумя руками. - Руки убрал! Да убери ты свои протезы, это мой багаж! Пшел вон, я сказал!
Они поборолись, перетягивая чемодан, потом Гер отвесил парню затрещину, вернул багаж и прошел внутрь.
Никогда в жизни старик не видел ничего более безвкусного. Он даже залюбовался.
Судя по всему, тут водились просто несметные полчища пауков, которые слюнявили все: перила, стены, углы, потолок и даже огромные люстры со свечами вместо лампочек.
В нише под лестницей что-то темное махнуло рукой и сказало:
- Гераний Полынич! Вам сюда!
- Чего еще? - хрипнул Гер и грохнул чемоданом о стойку. - Просто поселите меня и все. Или сразу отравите ко всем чертям, зачем эти сложности?
- Гераний Полынич, - протянул темный. - Мы никого не хотим отравить, мы лишь предоставляем уютное убежище для несостоятельных граждан Керамики.
- Записывай давай. Любите вы языком почесать. Только это... - Гер сощурил правый глаз. - Я ведь нормальный. И я отсюда выберусь, ты это сразу учти. И тогда все эти ваши вольности и издевательства над людьми прекратятся, это я тебе обещаю.
Темный даже не оторвался от своих записей.
- Все так говорят.
- Знаю. Только я все равно нормальный... это так - если что.
Темный последний раз черканул что-то в записях и поднял глаза.
- Знаете, были у нас нормальные. Правда были.
Он внимательно оглядел Гера с ног до головы.
- Вы не из их числа.
И протянул ключ.
Красная, немного потертая снизу бирка. Коротенькая цепочка наподобие тех брязгалок, которые любят цеплять на трусы экспрессивные тинейджеры. И ключ - зубастый, блестящий ключ от комнаты номер два.
Гер уже забирал эту лязгающую побрякушку, когда темный отдернул руку. Старик зарычал.
- Совсем забыл, - сказал управляющий. - Каждый пациент должен пройти небольшой тест, в котором выявляются дополнительные признаки старения. Для вас это последний шанс отправиться домой с вещами - вдруг вы и вправду нормальный?
Он гаденько заулыбался.
- Чего сказал? - взвесил брови Гер.
- Ну... может, вы действительно...
- Не-не, с самого начала.
- Э... каждый пациент...
- Кто-кто?!
Темный снисходительно вздохнул и продолжил:
- Вот шлем, наденьте на голову. Так-так, осторожней... - Он бесцеремонно водрузил на старика что-то типа хоккейного шлема, только с красным шариком на уровне подбородка. - Хорошо. А сейчас тест. Скажите что-нибудь, мы запишем ваш голос.
- Что вы мое запишете? - поинтересовался Гер и услышал женское 'принято' прямо в ухе - видимо, сбоку находился встроенный приемник. От неожиданности старик дернулся, швырнув шлемом в стойку. Темный уклонился в последний момент.
- Я вызову охрану! - завопил он. - Вы с ума сошли!
- Значит, все-таки сошел? Состарился?
- Да!
Гер силой вырвал ключ и с грохотом поднялся по лестнице.
- Эгоист! - донеслось ему вслед. - Вы такой же, как остальные! Эгоист! Никогда вы из этой дыры не выбере...
Второй этаж не мог похвастаться такой роскошной паутиной, как на первом. Коридор заканчивался зарешеченным окном: снаружи неширокая речушка извивалась червем. По бокам сверкали номера комнат: первая и вторая соответственно. Больше дверей не было.
Геру даже обидно стало - ну почему не первая? Почему вторая?
Когда ключ вошел в скважину, раздался тревожный гул - будто теплоход отчалил. Гудок словно предупреждал: 'убери руки, оттуда еще никто не возвращался в здравом уме'.
Гер надавил на ручку.
Мало кто знал, какие ужасы ждут людей за стенами Дома престарелых. Журналисты предпочитали обходить это место за сотню километров, а люди, что оттуда выходили, лучше бы оставались там навсегда - они несли чепуху, страдали галлюцинациями и вообще не были приспособлены к жизни. Таких помещали в Дома предсмертных - что-то наподобие психушки.
Уже давно никто не верил, что Дом престарелых способен излечить от старости. Люди шли туда как на убой. Тем не менее, частичка надежды оставалась у каждого - все желали оставаться в здравом уме до самой смерти. Именно поэтому, по мнению Герания, Дома престарелых продолжали существовать.
Как и тайна их гостеприимства.
Дверь открылась, и Гер понял: настало время истины.
- Нет-нет, подожди еще немного, - сказали сбоку.
Всюду валялись лопаты, свисали пилы, цепи, а посреди всего этого непотребства, напоминающего гараж, высокий человек опирался на потрепанное кресло с красной обивкой. На вид незнакомцу было лет сто сорок, не меньше. От ногтей не осталось и воспоминаний, лицо превратилось в огромный сушеный персик. Но самым странным было не это.
Самое странное, что этот человек связно сказал пять слов.
- На воле побывать всегда успеешь, - продолжил он. - Да и о тайнах тебе знать рановато.
- Эй, старый, ты умеешь читать мысли? - спросил Гераний, притворив за собой дверь.
- Это всего лишь многолетний опыт. Как я понял, о чем ты думаешь? По лицу. Но не это главное. Главное, что я пожелал прочитать твои мысли. Остальное - дело техники.
- Слушай, кончай уже, а? Противно слушать.
- К счастью, ты не в том положении, чтобы диктовать правила. Так что будешь слушать все, что я говорю. И слушать внимательно.
Гер промолчал.
- Как я уже упомянул, тайны Дома престарелых тебе знать рановато, - сказал дед и отошел от кресла. - Но кое-какую информацию я рассказать вынужден... в частности о том, что это заведение создано совсем не для лечения так называемого синдрома старения.
- Да неужели?
- Советую отнестить ко всему, что я сейчас скажу, крайне серьезно. Долгие годы ученые бились над проблемой старческого маразма, и многие миллионы кредитов ушли впустую, потому что девяносто девять процентов этих ученых терпели крах. Но всегда остается заветный один процент... Так вот, некоторые умы считают, что в каждом из нас скрыта - очень глубоко, естественно - вся информация, которая когда-либо существовала. Общегенетическая Мудрость, как мы называем. И что к старости эта информация подходит наиболее близко к поверхности. Наша задача - не дать ей свести человека с ума и...
- И как, получается у вас?
- ...по возможности, добраться до нее самой. Твое ехидство ни к чему - мы делаем все возможное, чтобы излечить как можно большее количество лю...
- Не верю. Я одного не могу понять - как вам удается оставаться на плаву, если никто еще не выходил из Дома престарелых в здра...
- Чтобы добраться до Мудрости, - с напором продолжил дед, - мы используем проверенный метод. Что это за метод, тебе знать рановато. Я могу только...
- Тогда зачем говорить?
- ...в общих чертах обрисовать, что будет зависеть именно от тебя. - Дед мелкими шажками подошел к креслу с оборванной обивкой и, кряхтя и пыхтя, присел. - Итак, есть два шара - синий и красный. В конце каждого испытания...
- Кхе-кхе.
- ...ты получаешь один из них. От чего зависит, какой шар ты получишь? Тебе это знать не обязательно. Просто иди вперед. Испытаний всего три. Соберешь минимум два синих шара, мы позволим тебе покинуть Дом престарелых.
Гер ласково улыбнулся - мол, как мило.
Лицо деда осталось непроницаемым.
- Повторю. Если успешно пройдешь испытания, мы тебя не задержим. Более того - ты покинешь это место исключительно в трезвом уме и твердой памяти.
- А бабу дадите?
- Твой скептицизм понятен. Верить или не верить моим словам - воля твоя. Время пошло.
Кресло уехало вниз. Дырка в полу закрылась крышкой, будто так и было.
- 'Дом престарелых - лучший санаторий для пожилых людей...', - вспомнил старик отрывок из рекламного ролика. - Ага, грязевых ванн по утрам не хватает.
Да уж, положеньице. Никогда еще человек не покидал Дом престарелых в здравом уме. Никогда. Тем не менее, Геру обещают подобную перспективу... при одном условии - прохождение каких-то трех испытаний.
Что из этого следует? Либо полуразложившийся дед соврал...
Либо никто еще не проходил этих испытаний.
Пока Гер отдавался упадническим настроениям, обстановка стремительно менялась. Что-то шипело и лязгало, что-то свистело и гудело, что-то скрипело. Тени надвигались сбоку, ползли по полу, накрывали с головой...
Через минуту это был уже не гараж.
Похоже на испытательный полигон. Прямо по курсу - пропасть глубиной метров пятнадцать. Дно оскалилось шипами, единственный путь на другую сторону - доска шириной с пятку. 'Просто иди вперед...' Тут все понятно: крадешься как престарелый акробат, пока не сорвешься вниз, и твои кишки не окажутся снаружи.
Либо крадешься как престарелый акробат, пока не доберешься до другой стороны. А на другой стороне...
Гер на пару секунд закрыл глаза, снова открыл. Мираж не исчез.
На другой стороне старик видел себя, заключенного в террариуме с двумя обнаженными девицами. В хоккейном шлеме и с красным шариком во рту.
Это почище стосорокалетнего дедка в здравом уме.
Но собственная реакция поразила Гера даже больше, чем невероятное зрелище. Вопросы типа 'что за шизоидная ересятина?' отошли на второй план, уступив место мягкому возбуждению чуть ниже пупка. Он не испытывал этого чувства уже лет двадцать, черт возьми! В тот момент Гер готов был поверить, что Дом престарелых может вылечить не только какой-то там старческий маразм, но и прямое попадание из гаубицы.
Гер подошел к краю пропасти, плюнул. Глубоко. Да и доска... скакать по ней на одной ноге - то еще удовольствие.
А в двадцати метрах впереди наслаждался жизнью то ли клон, то ли неизвестный брат-близнец Герания Полынича. Ручки девиц так и ласкали его обвислый живот и мешковатые грудки.
- Вкусите моего сладкого перчика, - посоветовал Гер парившей вокруг пыли и взялся за доску руками.
Казалось, штыри на дне скалились и рычали, когда старик, посвистывая, перебирался на другую сторону. Заноз в ладонях набралось столько, что можно было построить навесной мост.
Гер ввалил себя на другую сторону, и в ту же секунду террариум отъехал дальше, обнажив следующее испытание. Точнее, полигона пока видно не было - темная ткань закрывала ближайшие двадцать метров.
Старик поднялся и бодро покрутил шеей, размял руки, подвигал плечами - если так пойдет и дальше, эти идиотские шарики у него. Кстати, вот и первый - выкатился сбоку из стены, приложился о пятку. Синий, как положено. Еще хотя бы один такой же, и можно возвращаться домой...
Сомнения тут же защекотали под мышкой. Никто. Никогда. В здравом уме.
Но все же старик не нашел ничего лучше, чем подобрать шарик, протереть, сдуть пыль и сунуть в карман.
Не успел Гер как следует отдохнуть, как темная простыня слетела, словно сдернутая невидимым фокусником. А там...
Ничего.
Хотя нет, кое-что все-таки есть. Красная ковровая дорожка, по бокам украшенная разноцветным орнаментом.
Старик пошевелил бровями. Работники Дома престарелых каким-то образом узнали о его детской мечте: с пяти лет Гер мечтал пройтись по такой дорожке. Насмотрелся трансляций с места прибытия важных политиков и дипломатов и постоянно представлял себя на их месте.
Сволочи...
Изменилась и обстановка в террариуме. Обнаженные девицы пропали, вместо них появились приборы устрашающего вида: один походил на двухметровую швейную машинку, другой скрывался у задней стены, не видно. Сам клон забился в угол и опасливо поглядывал по сторонам. Рот все еще был занят красным шариком, на голове шлем.
Решив не медлить зазря, Гер быстро сделал несколько шагов. И тут же об этом пожалел. Прибор у задней стенки террариума задвигался, выгнулся дугой. Красный луч протянулся к клону, выжигая на груди кровавую полосу.
Старик стиснул зубы и, стараясь не обращать внимания на жуткий вопль, сделал еще шажок. Второй прибор пришел в действие, и Гер понял, что самое ужасное в жизни - наблюдать со стороны, как тебя родного прижигают лазером и штопают гигантской швейной машинкой.
Видимо, эти машины действуют в зависимости от продвижения Гера по ковровой дорожке. Шаг - увечье. Старик двигался вперед, пытаясь не обращать внимания на крики, но взгляд невольно возвращался к террариуму.
Длинная пятипалая конечность обхватила клона за плечо, что-то щелкало. Было видно, как работает иголка - размеренно, ритмично. И быстро. Создавалось ощущение, что кожу пришивают прямо к костям - настолько ужасным был вопль.
Страшные догадки мелькали в сознании. А вдруг за стеклом сидит никто иной, как он сам? Так сказать, оригинальный? И кто в таком случае изображает паралитика на ковровой дорожке вместо него?
Гер не выдержал - остановился. В тот же момент что-то приложилось о голову, покатилось по ковру. Старик взглянул вниз - там лежал красный шар.
Испытание провалено.
Несколько секунд Гер тупо рассматривал шарик. Что все это значит? Почему ему не сказали даже условий? Это как играть в шахматы, не зная правил - смысла ноль, толку еще меньше. Теперь вся надежда на то, что третье испытание окажется не настолько идиотским.
Передняя стенка террариума вдруг открылась, и клон вывалился наружу. По рукам стекала кровь, плечо и грудь стали бордовыми. Шарик-кляп сам собой выпрыгнул изо рта и покатился по полу.
- Ничего не говори! - быстро сказал Гер и отступил назад. - Знаю, ты сейчас начнешь нести всякую чушь насчет совместного побега, а потом выяснится, что это очередное испытание!
- Идиот, - продышавшись, хрипнул клон. - Ты даже не знаешь, кто я, а уже строишь какие-то догадки. К тому же никто и не собирался скрывать, что это третье испытание.
- Надо же? И в чем оно заключается?
Клон смолчал.
- Нет, просто интересно...
- Если хочешь попасть домой, лучше помолчи, - прорычал клон. - Эти испытания - что-то вроде гипноза или психологического теста. Только они действуют не на психику, а на подсознание. Моя задача - пудрить тебе мозги. Я буду говорить тебе всякую чушь, но учти: часть этой чуши окажется правдой.
- Ой, только не надо мне про эту вашу информацию... - застонал Гер. - Если ты думаешь, что я поверю в эту...
- Именно Мудрость и норовят из тебя вытащить, - упрямо сказал клон. Встал, отряхнулся. Попытался снять шлем, но тот будто прирос к голове. - Добраться до нее может только сам носитель. То есть ты. Я имею в виду, что единственный способ вытащить ее на поверхность - захотеть этого. Тут может помешать страх, или по-другому - сомнение. Поэтому мы обостряли нужные секторы подсознания по принципу контраста - те, что отвечают за страх и желание. Одновременно. В экстремальной ситуации они становятся необыкновенно мощны. Но это далеко не все... - Он огляделся вокруг. - Один синий и один красный. Шансы у тебя пятьдесят на пятьдесят. Теперь главное - избавиться от страха.
Гер нахмурился. Помолчал.
- Ты сказал 'мы'? 'Мы обостряли'?
- Да. Я работаю на Дом престарелых, если тебе интересно. Мы перекачали твое сознание в этот шлем, а потом просто запихнули в такое же тело. Запись голоса была лишь прикрытием. Что ты смотришь? Современные технологии и не такое позволяют... - Он помолчал. - Только не говори, что клонирование запрещено. Это будет... нетактично.
- Я и не собирался.
Некоторое время стояла тишина, будто под водой. Наконец клон набрал воздуха и сказал:
- Я был частью этих проце...
- Да я понял.
- ...дур.
Клон смерил Гера взглядом.
- Ничего ты не понял! - вдруг вспылил клон. - Единственное, что от тебя требуется, - ЗАХОТЕТЬ, чтобы я получил доступ к этой вашей гребаной Мудрости! У меня такой же мозг, как у тебя, так что и информация та же. Только воли у меня нет... Давай побыстрее хоти, пока эффект от испытаний не улетучился, и покончим с этим!
- Я что-то не понял, - сказал Гер, решив немного подыграть. - Почему это доступ к информации должен получить ты, а не я?
- Потому что я - собственность Дома престарелых, и я отдам эту информацию в нужные руки. В отличие от тебя.
- Они боятся ее потерять? - догадался старик.
- Они боятся тебя. Неизвестно, на что способен человек, обладающий такой мощью. Если доступ получу не я, они сразу узнают. В этой комнате датчиков больше, чем шлюх Керамики. И все датчики направлены на тебя. Они следят за каждой капелькой пота, скатившейся по твоему виску, за каждой клеткой на коже... Короче - если что, тебя расстреляют на месте. Проверять не советую.
- Хочешь сказать, - медленно проговорил старик, - что стоит мне захотеть, как я тут же узнаю все-все на свете?
- И тут же умрешь. Но шансов, что твое желание сбудется, у тебя пятьдесят на пятьдесят, не забывай результаты предыдущих испытаний. Если не справишься, навсегда останешься здесь.
У Гера появилась идея.
- Ну а если я захочу, чтобы доступ к информации получил ты, и ты его получишь? Как они узнают, что испытание пройдено? Датчики же только на меня направлены, так?
- Если доступ получу я, тебя отправят домой, как и обещали, - упрямо сказал клон. - А меня положат под рентген, станут сканировать и копировать информацию. Моя психика изменена, так что это смысл моей жизни. Ты сам подумай - зачем нам драть...
Он резко замолчал - словно сболтнул лишнего. Гер тут же отреагировал:
- Что-что?
Клон молчал.
Старик вспомнил его слова: 'Теперь главное - избавиться от страха'.
Вот он - единственный способ пройти испытание. Клон проговорился.
Медлить нельзя.
Гер замахнулся, чтобы набить лицо собственному клону, но в тот же момент пол разъехался, и клон сиганул вниз. Старик с криком 'куда?!' прыгнул вперед, но крышка люка захлопнулась, вновь оставив его в одиночестве.
Это было очень похоже на конец.
Только теперь старик дал волю настоящему сомнению. Сколько времени было потрачено на подготовку к сегодняшнему дню, сколько сил и энергии... Днями и ночами штудировал Гер всю доступную информацию о Доме престарелых, ловил каждую свежую новость, представлял себя в роли постояльца... чтобы операцию поставил под сомнение какой-то наглый клон.
Некоторое время Гер лежал вниз лицом и смотрел на ковровую дорожку, ведущую к пропасти.
- Не подведи меня... - прошептал он.
Подобрал с пола кляп, до боли напоминающий красный шарик, и подошел к единственной двери в этом длинном помещении. Ручка щелкнула, в глаза ударил свет...
Ободранная побелка. Комната номер два. Сбоку - приятный пейзаж с теплоходом на извилистой реке.
У окна стоял древний дед. Курил трубку и глядел на светящийся ночными огнями корабль. Сквозь решетку сочился свежий вечерний воздух, обдувал лицо... Гер стал рядом и закрыл глаза, наслаждаясь ветром.
- Сто пятьдесят лет назад, - тихо сказал дед, - я был ученым. Очень хорошим ученым. Метафизиком. Это я первый понял, что нашей жизнью в равной степени управляют страх и желание. Первый провел параллель между двумя этими крайностями и всесильным подсознанием. Я добился такого успеха, который не снился ни одному ученому... Не благодаря науке, благодаря своей теории. Мое состояние исчислялось десятками миллиардов кредитов.
Дед выпустил кольцо дыма.
- Я возлагал на тебя большие надежды, - вдруг сказал он. - Ты первый, кто сумел пройти первое испытание. Первый, кто по-настоящему захотел выбраться из Дома престарелых.
- Правда? - тупо спросил старик.
- Да. Но теперь, когда третье испытание провалено, ты ничем не отличаешься от остальных.
Сквозь решетку протиснулся кленовый лист.
- Я сойду с ума? - спросил Гер, поднося лист к носу и страстно вдыхая аромат.
- Нет. С легкой руки работников Дома престарелых с ума сойдет только твой клон. Вот его мы и выпустим на волю - чтобы не нарушать легенду. - После этих слов Гер вздрогнул. Одна из его давних догадок подтвердилась. - А ты останешься тут навсегда.
Дед помолчал. Продолжил:
- Никакого синдрома старения нет и никогда не было. Это выдумка, которую я запустил в массы более ста лет назад. Проспонсировал статьи и интервью с видными учеными, даже организовал несколько шествий во имя строительства Домов престарелых. Результат оказался просто шокирующим - синдром старения стал самым масштабным предрассудком со времен возникновения первой мировой религии. Наглядный пример того, на что способна простая человеческая вера. У людей даже стали выпадать ногти - знаешь, к шестидесяти годам... Есть такая старая поговорка - толпа ошибается редко, но если ошибается, то по-крупному.
Дед посмотрел на Гера.
- Чтобы создать предрассудок такого масштаба, - сказал он, - требуется очень много народа и много времени.
Но чтобы разрушить, достаточно одного человека, подумал Гер. Сжал лист в кулак, повернулся к деду лицом.
- И зачем?
- Все дело в ногтях, - ответил тот. - Престарелые люди не заслуживают жизни. Сам подумай - интеллект резко падает, физические возможности как у младенца... а те хотя бы в перспективе станут нормальными... Но дело не в этом. Дело в ногтях. У старых людей ЖЕЛАНИЕ жить трансформируется в СТРАХ перед смертью. И они становятся эгоистами... Таковы правила, Гер. Вместе с ногтями человека покидает нечто большее, чем просто молодость. А на свободное место приходит эгоизм.
Гер сжал листок еще сильнее, медленно растер. Он понял суть последнего испытания. Клон говорил правду и только правду, но Гер не хотел ему верить, а как только клон заикнулся о возможности рукоприкладства, тут же бросился в атаку. Гераний Полынич, самый эгоистичный старик Керамики, не поделился с другими даже тем, о чем не имел ни малейшего представления. Вот, как это выглядело со стороны.
- Я думал так раньше, - сказал дед. - Думал, что престарелых достаточно незаметно изолировать, а по возможности - перевоспитать... Теперь я понял, что настолько сильно вмешиваться в человеческую жизнь не могу. За сто лет работы наша организация не излечила ни одного старика. Но если бы мы получили доступ к Мудрости, - мечтательно добавил он, - мы бы смогли это сделать. И не только это. Корпорация Домов престарелых сейчас лидирующая в мире - поступают миллионы жалоб, практически каждую минуту нас пытаются уничтожить, но мы держимся. Теперь мы уже не в силах ничего изменить - мы вынуждены поддерживать легенду о Доме престарелых и о синдроме старения всеми силами просто по инерции. Иначе начнется массовое помешательство. Я не вижу иного выхода.
А я вижу, подумал Гер. И процедил, сдерживаясь:
- Понимаю. Несколько десятков лет назад ты был могущественным человеком - деньги некуда девать, капризы там всякие. Так недолго и с катушек слететь... И все-таки. Насчет общегенетической информации...
- Ее нет, - просто ответил дед, и Гер покрылся испариной. - Исследования в этом направлении никогда не велись. - И вдруг добавил: - Но это не значит, что ее никогда не будет.
- Хорошо, - смирился Гер, вздохнув. Теперь все стало на свои места. - Что дальше?
- Ничего. - От его голоса так и веяло безразличием. - Можешь стоять тут, а можешь ходить по Дому престарелых, пока не умрешь от голода... Это ничего не изменит. Когда живешь только для себя, любая дверь приводит к точно такой же двери.
И дед ушел.
Гер так и не решился сказать, что никогда по-настоящему не стремился покинуть Дом престарелых. Что это желание было частью другого желания, более сильного и искреннего.

***

Аэропорт города Керамика буквально кишел народом. Люди неслись к местам прибытия современных скоростных дирижаблей и классических аэростатов, задевали друг друга чемоданами, колясками, сумками.
Среди них не было ни одного человека старше пятидесяти девяти. Мужчины и женщины, парни и девушки, дети... и ни одного старика.
Выкованную десятилетиями гармонию разрушил дирижабль, прибывший из восемьсот четвертого Дома престарелых. Два трапа тут же заполнились суетящимися людьми - одни пихались наружу, другие пихались внутрь. Общий беспорядок нарушила пятерка, покидающая судно. Четверо полицейских вели закованного по рукам и ногам старика - на вид ему было лет шестьдесят.
'Не подведи меня...'
Движение замедлилось. Люди старались получше разглядеть престарелого - вытягивали шеи, становились на цыпочки. Когда-нибудь такими станут все они, любой из них, каждый. Конечно, если Дом престарелых не излечит.
'Как они узнают, что испытание пройдено? Датчики же только на меня направлены, так?'
Началось с малого.
По толпе прошел вздох. Кто-то показал то ли на оковы, то ли на ладони сумасшедшего. Мужчины попятились, женщины закрыли рот руками.
Некоторые все еще не могли понять, в чем дело. Но вскоре и они догадались - лицо у старика было не совсем таким, какое должно быть у старика. Морщины под глазами собрались у краев, зрачки сузились.
У него были очень хитрые, понимающие... очень умные глаза.
Последними опомнились охранники. Но - слишком поздно. Замки щелкнули, и в следующий момент оковы оказались на полицейских. Те попытались освободиться, дотянуться до оружия - тщетно, дотянулись только до раций, чтобы вызвать подмогу. Старик рассчитал все до миллиметра.
Престарелый сунул затекшие ладони за пазуху и не спеша пошел в сторону стоянок такси. Клону Герания Полынича, получившему доступ к общегенетической информации, предстояло сделать многое. Прежде всего - исполнить желание прототипа. Сделать то, чего Гер хотел больше свободы.
Рассказать правду о Домах престарелых.
Аэропорт просыпался - жужжали миниатюрные багажные автомобили, громкоговорители транслировали речь скованных охранников, люди убирались подальше, но все же каждый пытался еще раз взглянуть на то, из-за чего началась паника. Взглянуть на росточки свежих ногтей.